Иоанна Хмелевская - Бега [Скачки]
Согласно предчувствиям ипподрома в группе молодых арабских лошадей выиграла Валькирия, а Осика на Эфире пришёл вторым. Последовательность получилась неплохая, потому что ставили главным образом на Формину, но за триплет выплатили жалкие гроши. Юрек был преисполнен горечи.
— Посмотри только, достаточно было бы, если бы пришли первыми те, кто пришёл вторым. У меня же они были! Росянка, теперь этот Эфир, представляешь себе, как подскочила бы сумма выигрыша? Нет нам сегодня счастья! И ведь сущих пустяков не хватило! На одну голову проиграли!
— Не требуй слишком многого! — укорила я его. — Не каждый день праздник!
— Я сейчас уезжаю, — сказала Моника Гонсовская. — Вы были правы, меня попросили, чтобы я с ними сразу же поехала. Наверное, мне велят опознавать этого Ерчика-Бальцерского, мне так кажется. В этом заезде самая лучшая — пятёрка, а тройка и шестёрка вообще никуда не годятся.
Я поняла, что старший комиссар Ярковский принял должные меры, а Юзя Вольский отнёсся всерьёз к утреннему визиту в дом тётки Моники. Мне подумалось, что если не сегодня вечером, то уж завтра утром я обязательно узнаю все новости, а в среду от Моники узнаю подробности. Я спустилась вниз поставить на что-нибудь с этой пятёркой, и старший комиссар Ярковский встал за мной.
— Поймали, — прошептал он.
— Кого?!
— Убийц Дерчика. Вы считаете, что шестёрка не придёт?
— Ни в коем случае. Предпоследней — максимум. И кто это?
— Один такой гад. На два фронта работает, потом средний ломжинец и Сильвусь.
— Какой Сильвусь?
— Ах да, правда, вы же фамилий не знаете. Букмекер такой. А единичку вы в расчёт принимаете?
— Единичка, может, и придёт. Главным образом Я ставлю на пятёрку. Моника вынесла её из паддока.
— Эта Гонсовская? Ну, она умница, буду ставить все с Пятёркой, а что?
— Единичка, двойка и четвёрка. А тройка и шестёрка — коту под хвост. И что?
— Ничего. Его уже держали на примете, именно он и был у Йольки Шпулец. Его и так работодатели решили на убой пустить, потому что после истории с Дерчиком он все равно никуда не годился. По-моему, он этого Дерчика замочил непреднамеренно, у меня свои взгляды на эту историю.
Взгляды старшего комиссара Ярковского живо меня заинтересовали.
— Есть у вас минутка? Сядем с другой стороны и сделаем вид, что смотрим программку. И скажите мне, что вы придумали, потому что вы, можно сказать, здешний.
— Ладно, только сперва поставлю.
С другой стороны мы не сели, потому что кони вышли на турф и перед паддоком стало пусто, можно было поговорить на любой скамейке. Открытые программки в руках были замечательным камуфляжем на сто процентов.
— Мне кажется, что он должен был заключить с Дерчиком сделку и максимум дать ему по морде, — сказал Ярковский, показывая пальцем лошадь номер два, которую как раз с этого заезда сняли. — Но это сильная и тупая скотина, поэтому он мог просто с разбегу свернуть Дерчику шею. Мне ещё и потому так кажется, что у Дерчика с собой плёнки не было… А вы про все это знаете? — встревожился он.
Я кивнула.
— Я даже знаю, где эта плёнка была и когда Йолька её забрала.
— Слава Богу, потому что я уже перепугался, что я вам служебные тайны раскрываю. Дерчик дико рисковал тем, что стал шантажировать эту компанию, но я абсолютно уверен, что это не ломжинские его успокоили, потому что они плевать на всю эту историю хотели. Он Василю пригрозил.
— Я надеюсь, он своего гардероба не менял? Насколько я знаю, доказательства — в микроскопических следах. Меня они вычислили, хотя я в тех кустах ни с кем не дралась, должны, наверное, вычислить и его?
— Да тут вообще проблем нет. И за Йольку тоже ответит. Кажется, он быстро расколется…
Я вернулась наверх, исполненная оптимизма. Убийца — примитив и скотина, но ведь наверняка не забыл, от кого получал заказ на мокрую работу, и заложит работодателя. Может, испугавшийся Василь успеет совершить ещё какую-нибудь ошибку…
— Ты когда-нибудь была в мужском сортире внизу? — задумчиво спросила меня Мария. Я несколько удивилась.
— Нет, ни разу. А что?
— Потому что не знаю, как у них там устроено. Можно как-нибудь в укромном месте пообщаться?
— Ну, мне кажется, в любом сортире можно пообщаться, за исключением советских. Спроси Метю, если он там тоже не был, пусть пойдёт и проверит. А что?
— Тот, с кудряшками, ты говорила, как его зовут, но я забыла…
— Фигат.
— Фигат. Он пошёл туда с кем-то. Вроде как ничего особенного, но я хотела проверить, на что он будет ставить, из любопытства. Поэтому я с минуту караулила, что он будет делать. А он посмотрел на какого-то типа, потёр нос и пошёл в туалет. А этот кто-то — немедленно отправился за ним. И было в этом что-то такое, что мне пришло в голову, что они хотят поговорить.
— Я бы удивилась, если бы он не пошёл туда, — ехидно сказала я. — Мне не велено ничего рассказывать, потому что это следственная тайна, но убийцу Дерчика уже поймали, и если Фигат в этом не замешан, то я архиепископ Кентерберийский. Полиция в рот воды набрала, ну и что? Чтоб мне лопнуть, ведь все обо всем будут знать ещё до девятого заезда. Хотя, может, и не будут, потому что убийцу не с ипподрома забирали… Да нет, слухи пойдут, потому что конюший Репы догадался.
— Что-то случилось, — сказал Метя, садясь в кресло и наклоняясь к нам. — Не знаю почему, но все сведения об этой афёре доходят до меня из мест общего пользования…
— Он наткнулся в сортире на Фигата! — обрадовалась я.
— Это был Фигат? Может быть, голоса я не узнал. Он кого-то уведомил, что поймали Шимека. Не знаю, кто такой Шимек. Он был страшно недоволен и применял утоловнонаказуемые угрозы, а также провозгласил, что ни за кого шкурой отвечать не станет, поэтому — спасайся кто может. Но он не уверен, что именно в полиции знают.
— Ну вот, пожалуйста! — удивилась Мария. — Я все правильно угадала!
— Я же говорила, что слухи разойдутся! Я должна про это рассказать Ярковскому, потому что он сидел со мной перед паддоком и не видел, что тут творилось. Черт паршивый, сколько раз мне ещё скакать по этим лестницам?!
Последний триплет получился лучше, потому что в девятом заезде выиграл Сарновский на лошади, которую до сей поры упрямо придерживали. Никто на эту лошадь не ставил. Группа товарищей Капуляса нажралась до потери пульса, а сам Капуляс загремел вниз по лестнице. Правда, катился он недолго, потому что, в конце концов, он некогда был жокеем и ловкость позволила ему овладеть ситуацией, он остановил падение между маршами и вниз спустился жив-здоровёхонек, но настолько пьяный, что не мог найти дверей. Фигат хладнокровно получил в кассе три миллиона семьсот, потому что он ставил по двести тысяч, и спокойным шагом скрылся за горизонтом. Директор зелёным голосом пригласил на разговор Репу, который в виде исключения был безукоризненно трезв. Я услышала все это случайно. Домой я вернулась, полная великих надежд, что услышу о том, как кончилась вся эта авантюра.
* * *— Гонората сказала, что тоже хочет знать, поэтому вы должны прийти и втроём все рассказать, — сообщил нам Метя в среду. — И лучше всего прямо завтра.
— Мне почему-то кажется, что нас всего две штуки, — заметила Мария. — Я не очень хорошо умею считать, но до трех — уж как-нибудь. Так откуда взялось «втроём»?
— А я что — собака?
— Как это? Ты что, ей ещё ничего не рассказывал?
— Ничего подобного! Я ей все рассказал, а она капризничает, что косноязычно. Она приготовит такие особенные тефтельки в грибном соусе и баранину в сметане, ягнёнка! Пальчики оближете, это же райское блюдо, говорю вам, амброзия! Нектаром не назовёшь, потому что его не пьют, а едят.
Ипподром гудел от сенсаций. Все уже знали, что убийцу Дерчика поймали, что арестовали таинственного Василя. Из букмекеров процветал сегодня только один, Репу лишили всяких прав, от ломжинской мафии следа не осталось, двое посредников сегодня демонстрировали полнейшую дезориентацию и беспомощность. Они бесцельно шатались и даже не ставили в кассе, что превосходило всяческое разумение, поскольку их знание лошадей значительно превышало компетенцию их работодателей в этой области. Однако не исключено было, что они просто не привыкли играть на собственные деньги.
Моника Гонсовская пришла только к третьему заезду и сумела во всем разобраться.
— Я смотрела паддок и успела поставить, — сказала она, усаживаясь в кресло за мною. — Не понимаю, что все эти люди вытворяют, тут можно рассчитывать только на двух лошадей. Симфонию и Катара, три-два. Никто другой не имеет права даже приближаться к ним. Я надеюсь, что вы поставили на Симфонию и Катара?
— Поставила. Так что было с этим Подвальским-Ерчиком?
— Это все-таки был Подвальский. Оказывается, это он и убил Завейчика, вы уже об этом слышали? Они, правда, мне этого прямо не сказали, но я сделала такой вывод, страшно удивилась и ничего из всего этого не понимаю. Во всяком случае, его посадили под замок, и он сидит. Почему он это сделал?
![Иоанна Хмелевская - Книга про еду [Моя поваренная книга]](/uploads/posts/books/233127/233127.jpg)
![Иоанна Хмелевская - Версия про запас [Дело с двойным дном]](/uploads/posts/books/162468/162468.jpg)